Возвращаюсь я как-то с работы. Был холодный ноябрьский вечер. Кутаясь в шарф и придерживая сумку на правом плече, я торопливо пересекала площадь Кирова, спеша домой. Было темно, а потому, нырнув в плохо освещенный проулок (итальянского ресторана на Кирова тогда еще не было), я почувствовала себя неуверенно и прибавила шаг. Вдалеке послышался гул то ли мотоцикла, то ли мопеда. Не обращая внимания, я продолжила путь по тротуару, вдоль дороги. Внезапно я почувствовала рывок и острую боль в плече. Я даже испугаться не успела. А сообразила, что произошло, через несколько секунд, когда поняла, что осталась стоять на дороге без сумки и с вывихом плеча. Ловкий скутерист, промчавшись мимо, сорвал сумочку с моего плеча. Да так старался, что вывихнул мне руку. Слезы катились из моих глаз от боли и обиды. Села я прямо на сырую осеннюю траву и реву.
Помощь пришла неожиданно. Милиционер патрульной службы, заметив плачущую на дороге девушку, подошел, расспросил. Вызвал скорую помощь. Спустя какое-то время он привез в больницу дежурного из Жовтневого райотдела милиции. С моих слов тот написал заявление о краже. В скорой мне вправили плечо и доставили домой. А на следующий день я узнала, что по горячим следам скутериста-воришку задержали. И сумку мою мне вернули. Правда, денег в ней уже не было, зато телефон остался на месте. Вот такая история о милиции…
…Которую я выдумала от первого до последнего слова. Хотя нет, нечто подобное произошло с моей знакомой несколько лет назад. Вот только никакой постовой к ней не подходил, помощь не предлагал, скорую никто не вызвал. Чтобы у нее приняли заявление о краже, знакомой вместе с мужем пришлось провести в райотделе несколько часов. Да и то зря, ведь сумочку все равно не нашли, ни по горячим следам, ни по холодным.
Не сомневаюсь, что сочиненная история никого обмануть не смогла бы. Потому как слишком фантастична. Милиционер, спешащий на помощь. Нонсен!
К сожалению, сегодня мы не ищем помощи у милиции. Мы ее боимся. И это жуткая, страшная, безнадежная правда.
Когда говорят «от сумы и от тюрьмы не зарекайся», подразумевают, что эту самую тюрьму тебе могут в любой момент обеспечить те, кто по долгу службы должен стоять на защите твоих прав и свобод. Но именно эти люди, ощущая только свое право и не желая понимать, на чьи деньги существуют, становятся угрозой нашей безопасности.
Хотите пример? На этот раз самый что ни на есть правдивый. Есть у меня знакомые ребята. Одному 14, другому 16 лет. Рассказали они, как стояли однажды на «штуке» (магазин «1000 мелочей» - прим.авт.), когда к ним подошел милиционер и потребовал мобильные телефоны – для проверки. Отдали, потом их родители долго забирали мобилки в райотделе. А еще не раз бывало, что подходили к ним сотрудники милиции и без всяких законных оснований выворачивали карманы. Что искали, можно только догадываться, но, естественно, никаких документов, разрешающих обыск, не предоставляли.
Еще примеры? Да сколько угодно. На днях в редакцию сайта обратился Евгений Степаненко, который рассказал историю страшную, но совсем не удивительную.
«31 июля к нам в дом ворвались трое вооруженных пистолетами сотрудников милиции, одетых в штатское. Угрожая оружием, потребовали лечь на пол. Затем начался обыск и допрос. Никаких документов и удостоверений личности нам не предъявляли. Начался обыск без ордера. Затем, надев на моего сына 1979 года рождения наручники, посадили в частную иномарку и увезли, а мне приказали идти в Ильичевский райотдел милиции в пешем порядке… Однако, когда я пришел, в райотделе мне сказали, что о моем сыне ничего не известно, и здесь его нет. Утром 1 августа я начал розыск сына. Подключив депутатов, я пытался установить, где находится мой сын. И только после обращения в отдел внутренней безопасности, который находится в Донецке, мне помогли разыскать сына. Он был в Каменске, и вышел оттуда с синяком под глазом».
Естественно, что перед парнем и его отцом никто не извинился, а конфискованный мобильный телефон до сих пор находится в райотделе. Доверенным лицам пострадавшего от милицейского произвола его не отдают, даже по паспорту, а отправиться в милицию лично мужчина не хочет – боится.
В милиции данный инцидент не комментируют, по всем вопросам направляя в прокуратуру, а в прокуратуре нам сообщили, что 5 августа Ильичевская районная прокуратура начала проверку правомерности действий милиции. О ее результатах мы обязательно проинформируем.
Зато уже сегодня можно рассказать о другом сотруднике милиции, который, правда, будучи не при исполнении, зверски избил мужчину, оставив его инвалидом. В настоящее время он уволен из органов, а делом его занимается Жовтневая прокуратура.
Еще одного мариупольского «правоохранителя» уволили в мае этого года за то, что он пытался изнасиловать незнакомую женщину, проходившую мимо.
БЕЗНАКАЗАННОСТЬ и ВСЕДОЗВОЛЕННОСТЬ. Для милиции – это вирусная инфекция, площадь поражения которой растет прямо пропорционально сроку службы. Чем больше опыт и связи, тем больше вирус «я все могу, я право имею». И в конце концов размер инфекции достигает такого масштаба, что посоревноваться с ним может лишь вирус народного депутата, который «может то же, что и милиционер, плюс к тому еще и побить милиционера».
Слуги народна совсем забыли, что существуют на деньги налогоплательщиков - на наши деньги. И аргумент «сколько вы нам платите, так мы и работаем» - не принимается. В нищем государстве с нищим народом не может быть богатых слуг. А если эти «слуги» богаты, то они вовсе и не слуги – они преступники. Да и не заставляет никто милиционера служить в органах. Сам идет, сам хочет. К сожалению, такая тяга по идейным убеждениям – лишь у единиц. Психологические исследования последних лет показали, что в милиции сегодня очень велик процент людей, психически неуравновешенных, которые идут в милицию специально, чтобы удовлетворить свои диктаторские замашки и выплеснуть агрессию. (Это при том что при приеме на работу будущих правоохранителей обязательно тестируют, пытаясь отсеять психически неустойчивые личности).
Возможно именно такой «наполеончик» в милицейских погонах прогонял людей, пришедших на митинг протеста против строительства еще одного завода в Мариуполе. «Наполеончику» в звании лейтенанта не понравился внешний вид и высказывания нескольких мужчин, и он потребовал , чтобы они ушли , а когда те законно возмутились, почему им в свободной стране указывают, где стоять, при том что территория не была огорожена, он в грубой форме стал закрывать мужчинам рот и угрожать.
Журналисты попросили лейтенанта представиться, ссылаясь на статью 107 закона о милиции, но сославшись на другую статью, милиционер ответил, что в вопросе журналистов есть угроза его жизни, а потому представляться он не будет.
Понятно? Что ему законы. Он сам закон. Так же решил и еще один «дядя Степа», которому не понравилось, как проводит съемки работы Горводоканала известный в Мариуполе репортер. «Степа» разбил ему фотокамеру, а журналиста силой доставил в райотдел. Причем сам Водоканал к журналисту претензий не имел, более того, прессу специально пригласили осветить событие. Вызволять коллегу из плена пришлось всей журналистской братии.
Можно ли со всем этим бороться, вот вопрос, который сегодня волнует многих. Как внушить милиционеру, что он должен служить Закону, а не быть в законе? Как побороть вирус вседозволенности и внедрить в сознание, что гражданин – работодатель милиционера?
СМИ в последнее время все чаще рассказывают о грузинском чуде. Там в один день взяли и уволили весь штатный состав милиции, включая ГАИ, руководство всех уровней и т.д. И набрали новых, по-новому обученных, сотрудников, с совершенно другим уровнем финансирования и материального обеспечения, но при этом крайне ужесточив наказание за любое правонарушение со стороны сотрудника милиции. И свершилось! Милиционер в Грузии вежлив и галантен, хорошо обеспечен и дорожит своим рабочим местом, а потому уровень
коррупции сократился в несколько раз. Соответственно уменьшился и уровень преступности.
Так, может быть, вежливый милиционер, к которому всегда можно обратиться и получить помощь – возможен, и тогда история, придуманная и рассказанная мною в самом начале – не такая уж и фантастика?..
Может быть, в очень отдаленном будущем. А пока украинские граждане вынуждены опасаться своей милиции, юрист, заведующая общественной приемной Харьковской правозащитной группы Людмила Клочко дала газете «Сегодня» конкретные советы, как нужно поступать людям, пострадавшим от милицейского произвола.
— Прежде всего, необходимо направить заявление в прокуратуру, где обстоятельно и в деталях изложить фабулу событий — что, где, когда и при каких обстоятельствах произошло, — говорит Людмила Михайловна. — Важный момент: послание не должно начинаться словами «Прошу разобраться». Ему необходимо придать официальный характер «Заявления о совершенном преступлении» и озаглавить соответственно.
Насколько последовательно, логично выстроены события, учтены детали — настолько их легче проверить.
Еще одним обязательным условием, о котором не должны забывать пострадавшие от пыток или жестокого обращения в милиции, является судмедосвидетельствование.
— Нужно сразу же по выходу из райотдела обратиться за медицинской помощью, — говорит Людмила Клочко. — Врачи «скорой» обязаны зафиксировать побои, задокументировать их в установленном порядке.
Не лишним будет также сфотографировать полученные травмы, ушибы, другие повреждения, причем желательно, чтобы на снимках была запечатлена дата съемки. Это избавит от лишних вопросов по поводу возможной фальсификации, подтасовки, в которых часто упрекают жалобщиков.
Если прокуратура, куда адресовано заявление потерпевшего, отказывает в возбуждении уголовного дела, а вы не согласны и полны решимости довести начатое дело до конца, такое решение нужно обжаловать в вышестоящую прокуратуру (статья 99 со значком 1 УПК Украины) либо суд (статья 236 также со значком 1 УПК). Но сделать это надо в строго установленные законом строки, то есть в течение 7 дней с момента получения постановления об отказе в возбуждении дела.
Если же вам и после этого отказали, нужно обращаться в Европейский суд по правам человека.
— Статья 3 Европейской конвенции о защите прав человека указывает, что никто не может быть подвергнут пыткам, жестокому, бесчеловечному обращению или наказанию, — констатирует юрист. — Так же четко Евросуд обязывает расследовать небезосновательные обращения о применении пыток и жестоком обращении. Пусть задержанного не избивали, не применяли к нему насилие, другие запрещенные методы, а в течение 12 часов «всего лишь» не выводили в туалет, лишая элементарных удобств — это тоже может трактоваться как жестокое обращение. Или человеку не ломали пальцы, но унижали его достоинство грубыми, нецензурными словами — Евросуд и это расценивает как нарушение прав, обязывая государство расследовать жалобу потерпевшего.
http://www.0629.com.ua%2Fnews-9585.html
|
