Главная » 2013»Январь»14 » Экологический протест в Мариуполе: почему у них получилось?
02:17
Экологический протест в Мариуполе: почему у них получилось?
Экологический протест в Мариуполе: почему у них получилось? № от 14.01.2013 14:17
Недавняя история экологического движения в соседнем городе чем-то напоминает детскую сказку или библейскую историю. О том, что добро обязательно победит зло, а Давид непременно повергнет Голиафа. Действительно, кто мог предположить еще в начале прошлого года, что в Мариуполе 4-го ноября состоится крупнейший за всю историю города митинг, который всколыхнет его жителей и буквально «порвет» информационное пространство? Кто мог бы подумать, что после этого одному из организаторов акций протестов лично позвонит Ахметов, а его менеджеры, до этого рассказывавшие, что никаким образом нельзя выполнить условия общественности, вдруг возьмут и согласятся на закрытие азовстальской аглофабрики? А сами мариупольские активисты станут реальными участниками диалога с бизнесом и властью, чего они безуспешно добивались на протяжении предыдущих месяцев?
Феномен успешного (на сегодняшний день) общественного движения в соседнем городе еще ждет своего исследователя. Причем в будущем. Но о некоторых тенденциях говорить можно уже сейчас, благо дата подходящая – как-никак вчера исполнилась годовщина с тех пор, когда прошел первый многочисленный митинг под горсоветом.
Любой, кто хоть раз побывал в Мариуполе и проехал по его Набережной, не будет задавать вопрос: почему здесь протестуют против состояния экологии. Скорее наоборот: почему массовые митинги начались только в прошлом году? С одной стороны, ответ очевиден: с лета 2011 года город, особенно его центральная часть, чуть ли не каждый день задыхался от смога, вызванного деятельностью металлургических заводов. В конце концов, люди не выдержали…
Это, конечно, главная причина, но она не все объясняет. Почему, допустим, таких массовых выступлений не было в 2004-2007 годах, когда уровень выбросов вредных веществ, если верить статистике, был еще больше? Да и в другие годы, а одних выборов мэра за годы независимости прошло целых пять штук, экология не задавала тон в общественной жизни города?
Вероятно, дело в смене поколений. Речь, естественно, не идет о каком-то одномоментном акте, мол, пришла молодая и зубатая молодежь и все прибрала к своим рукам. Но не приходится сомневаться, что на авансцену общественной жизни вышла новая генерация со своей повесткой дня.
И одно из главных отличий этого поколения от предыдущих - в восприятии металлургических заводов города. Раньше градообразующие предприятия считались кормильцами, пусть грязными и вонючими, но кормильцами, дающими хлеб десяткам тысяч работников и жизнь городу, вплетенными тысячами нитей в его экономику и социальную жизнь. В этой связи меня в свое время потрясло одно новогоднее пожелание металлургов со стажем друг другу: «Чтобы и в следующем году трубы дымили!»
Особую роль в тогдашней жизни города играли руководители метзаводов, хозяева и отцы города, чуть ли не небожители, имевшие огромные заслуги перед страной и не менее огромные связи в ее руководстве, фактически контролировавшие местную власть. Самый яркий пример – Владимир Семенович Бойко, который и сегодня для большинства мариупольцев вполне заслуженно является единственным положительным героем в городе.
Но когда сначала «Азовсталь», а недавно и комбинат Ильича стали подразделениями «Метинвеста», на место красных директоров приходят менеджеры, для которых есть только одна цель – получение прибыли. В результате постепенно происходит процесс отторжения заводов от города и горожан. Во-первых, количество работников этих предприятий все время уменьшается, во-вторых, падает престижность металлургического труда, в результате чего молодежь или не приходит на заводы, или бежит оттуда. А в-третьих, постепенно рвутся и почти уже порвались доставшиеся в наследство от социализма связи по линии «предприятие-город». И образ комбинатов в общественном сознании дрейфует от «кормильца» к «убийце».
В этой связи мариупольский протест-2012 имеет ярко выраженную молодежную окраску, если даже не в физическом смысле, то в смысле иного, отличного от предыдущего, мировосприятия. Кстати, тематика выступления позволяет говорить, что перед нами – не самые беднейшие слои населения, а те, которых в России окрестили «рассерженными горожанами». Потому что выступать за экологию могут люди, для которых проблема физического голода уже не стоит. Если сейчас сотни молодых людей покидают окрестные приазовские села в поисках работы, потому что на родине ее не найти, то они уезжают в грязный Мариуполь, чтобы прокормить свои семьи. И участвовать ни в каких митингах они не будут.
Кстати, о факте конфликта поколений свидетельствует позиция местной власти и бизнеса, которую они демонстрировали до самого ноября прошлого года. Для них такие выступления, насколько я понимаю, оказались полной неожиданностью и выглядели абсолютно нелогичными. Действительно, если мыслить в тех координатах, то ситуация в городе не хуже, а даже лучше, чем в других местах. Зарплата выше, безработица меньше, благоустройство ведется, детские площадки строятся, даже новые трамваи приобретаются. Да, воздух грязный, но он всегда был таким. Что, из-за этого бунтовать?
Видимо поэтому в первые месяцы движение не воспринималось серьезно, а его оппоненты мучились вопросом, кто из конкурентов или политических противников «заказал» протесты. Под выборы. Этим, возможно, объясняется отсутствие желания власти вести равноправный диалог с протестантами, которых она считала всего лишь предвыборной политтехнологией.
Надо отметить, что такая точка зрения вполне имеет право на жизнь. Если вспомнить недавнюю украинскую историю с ее «вершиной» - помаранчевой революцией – то впору стать прожженным циником. Потому что, как правило, народные протесты были оплачены, организованы и проведены для достижения весьма конкретных целей, значительно отличавшихся от задекларированных лозунгов. Что, в конце концов, и привело к растущей как на дрожжах политической апатии граждан.
Вот эта апатия, как это не парадоксально звучит, стала катализатором экологического протеста. В условиях, когда идет предвыборная кампания, а выбирать не из кого, когда недоверие к политикам зашкаливает, протестные настроения не могут выплеснуться по традиционным каналам, как это было в том же 2004-м году. Но они никуда не деваются, и их носители готовы усилить любое другое движение. А тут такая благодарная тема – борьба за экологию, против власти и олигархов!
Данный тренд верно прочувствовали организаторы протестов, которые вначале четко определили неполитический статус акций и твердо придерживались этой линии в дальнейшем. При этом в самом борющемся сообществе на сегодняшний день отсутствует четкая иерархия, которая бы отпугнула людей, и облегчила борьбу с движением: есть координаторы, но нет вождя, есть группы в социальных сетях, но нет структуры. Возможно, в данном случае воспринят опыт российской оппозиции или «арабской весны», что в тактическом плане оказалось верным шагом.
Вот эти факторы, на наш взгляд, и определили массовость экологических и успешность экологических выступлений. К этому следует добавить психологический эффект «4-го ноября», когда оппоненты движения смогли убедиться, что протесты все-таки не являются политическими технологиями (ни один дурак не тратил бы деньги на проведение общественных акций поле выборов), и они очень популярны среди мариупольцев. На этот шок наложилась непростая послевыборная ситуация, когда на некоторых округах шла форменная война, и центральной власти еще один фронт да еще в свое электоральной вотчине был абсолютно не нужен. А собственник меткомбинатов, в свою очередь, смог понять, что прямая конфронтация с общественностью в данном случае принесет ему намного больше вреда, чем закрытие устаревшей аглофабрики, которую все равно придется закрывать.
В результате всего этого мариупольское экологическое движение, одно из первых проявлений гражданского общества в нашей стране, на сегодня может гордиться своей заслуженной победой. Правда, остается один вопрос: а что дальше? Исчерпана ли протестная повестка дня, или акции будут продолжаться? Во что выльется эта общественная инициатива, станет ли она трамплином для своих лидеров в политическую жизнь, исчезнет ли, выполнив первоначальные задачи, либо будет и дальше серьезным фактором в мариупольской социальной палитре? А может, сфера ее деятельности расширится и на другие города?
Отвечать сегодня на эти вопросы – все равно, что гадать на кофейной гуще. Впрочем, достаточно скоро все станет ясно и так…
